В. М. — мой любимый поэт. Конечно, в наши дни
отношение к нему изменилось.
Многие мои сверстники думают, что, кроме стихов о Ленине и партии, поэт
ничего
не писал. Но это совсем не так. Да, В. М. во имя революции наступал на
«горло
собственной песне» , отдавая «звонкую силу
поэта» пролетариату. «У каждого
поэта своя драма…» — писала Анна
Ахматова. Есть она и у В. М. Он верил в
революцию, боролся стихом с ее врагами, видя их не только в Колчаке и
Деникине,
но и в советских, новых мещанах, «дряни» . А
сегодняшние противники поэта не
хотят этого замечать. Не знают они и другого: есть ранний М., тонкий
лирик,
необычайно одаренный стилист, подлинный новатор стихосложения,
экспериментатор
в области формы. Располагая стихи «лесенкой» , он
добился того, что каждое
слово становится значимым, весомым. Рифма В. М. —
необычайная, она как бы
«внутренняя» , чередование слогов не явное, не
очевидное — это белый стих. А
как выразительна ритмика его стихов! Мне кажется, ритм в поэзии
— самое
главное, сначала рождается он, а потом уже мысль, идея, образ.
Некоторые мои ровесники думают также, что стихи В. М. надо
кричать, надрывая
голосовые связки. Да, у него есть стихи для
«площадей» . Но в ранних стихах
преобладают интонации доверительности, интимности. Чувствуется, что
поэт только
хочет казаться грозным, дерзким, уверенным в себе. Но на самом деле он
не
такой. Наоборот, М. одинок и неприкаян, и душа его жаждет дружбы,
любви,
понимания. Именно такого В. М. я и люблю.
Стихотворение «Послушайте!» написано в
1914году. В стихах этого периода
внимательный читатель увидит не только фамильярные, насмешливые,
пренебрежительные интонации, но и, присмотревшись, поймет, что за
внешней
бравадой — ранимая, одинокая душа. Цельность характера поэта,
человеческая
порядочность, помогавшая ориентироваться в главных проблемах времени,
внутренняя убежденность в правоте своих нравственных и эстетических
идеалов
обособляли В. М. от других поэтов, от привычного течения жизни. Эта
обособленность
рождала душевный протест против обывательской среды, где не было
высоких
духовных идеалов. А ведь он о них мечтал.
Стихотворение — крик души поэта. Оно начинается
просьбой, обращенной к
людям: «Послушайте!» Таким восклицанием каждый из
нас очень часто прерывает
свою речь, надеясь быть услышанным и понятым. Лирический герой
стихотворения не
просто произносит, а, я бы сказал, «выдыхает» это
слово, отчаянно пытаясь
обратить внимание живущих на Земле людей на волнующую его проблему. Это
не
жалоба на «равнодушную природу» , это жалоба на
человеческое равнодушие. Поэт
как бы спорит с воображаемым оппонентом, человеком недалеким и
приземленным,
обывателем, мещанином, убеждая его в том, что нельзя мириться с
безразличием,
одиночеством, горем. Ведь люди рождаются для счастья.
Весь строй речи в стихотворении
«Послушайте!» именно такой, какой бывает,
когда, ведется острая дискуссия, полемика, когда тебя не понимают, а ты
лихорадочно ищешь аргументы, убедительные доводы и надеешься: поймут,
поймут.
Вот только объяснить надо как следует, найти самые важные и точные
выражения. И
лирический герой их находит.
(ЦИТАТА) А дальше... Дальше, мне кажется, в очень необычной
антитезе, в
словах антонимах (антонимами они являются только у В. М., в нашем
привычном,
общеупотребительном лексиконе это далеко не антонимы) противопоставлены
очень
важные вещи. Речь идет о небе, о звездах, о Вселенной. Но для одного
звезды —
«плевочки» , а для другого —
«жемчужины» .
Лирический герой стихотворения
«Послушайте!» и есть тот
«кто-то» , для кого
без звездного неба немыслима жизнь на Земле. Он мечется, страдает от
одиночества, непонимания, но не смиряется с ним.
(ЦИТАТА) Отчаяние так велико, что ему просто не перенести
«эту беззвездную
муку» .
Огромное значение в системе изобразительно-выразительных
средств у В. М.
имеет деталь. Портретная характеристика Бога состоит всего лишь из
одной-единственной детали — у него «жилистая
рука» . Эпитет «жилистая»
настолько живой, эмоциональный, зримый, чувственный, что эту руку как
бы
видишь, ощущаешь в ее венах пульсирующую кровь.
«Длань» (образ, привычный для сознания
русского человека, христианина) органично, абсолютно естественно
заменяется,
как видим, просто «рукой» . Значит Господь Бог,
будто пахарь или хлебопек, —
простонародный.
Лирический герой, по моему мнению, глубоко и тонко чувствует и
переживает все,
что происходит с окружающим нас миром, Вселенной, людьми. Вот он
говорит
кому-то: (ЦИТАТА) И ели первые два предложения вопросительные, то
третье —
вопросительное, и восклицательное одновременно. Накал страстей, эмоций,
переживаемых нашим героем, так силен, что иначе их не выразить как
только этим
многозначным емким словом «Да?!» , обращенным к
тому, кто поймет и поддержит. В
нем и обеспокоенность, и забота, и сопереживание, и участие, и
любовь... Я не
один, еще кто-то так же думает, как я, так же чувствует, болеет за этот
мир,
небо, Вселенную всей душой, всем сердцем.
Если бы у лирического героя совсем не было надежды на
понимание, он бы так
не убеждал, не увещевал, не волновался... Последняя строфа
стихотворения (всего
их три) начинается так же, как и первая, с того же слова: (ЦИТАТА) Но
авторская
мысль в ней развивается совершенно по-другому, более оптимистично,
жизнеутверждающе по сравнению с тем, как она выражена в первой строфе.
Последнее предложение вопросительное. Но, в сущности, оно
утвердительно. Ведь
это риторический вопрос ответ не требуется.
(ЦИТАТА) В этом стихотворении нет неологизмов, столь привычных
для стиля В.
М.. «Послушайте!» — взволнованный и
напряженный монолог лирического героя.
Поэтические приемы, используемые В. М. в этом стихотворении, на мой
взгляд,
очень выразительны. Фантастика («врывается к богу»
) естественно сочетается с
наблюдениями автора над внутренним состоянием лирического героя. Ряд
глаголов:
«врывается» , «плачет» ,
«просит» , «клянется»
— передает не только динамику
событий, но и их эмоциональный накал. Ни одного нейтрального слова, все
очень и
очень выразительны, экспрессивны, и, мне кажется, само лексическое
значение,
семантика глаголов-действий указывает на крайнюю обостренность чувств,
испытываемых лирическим героем. Основная интонация стиха не гневная,
обличительная, а исповедальная, доверительная, робкая и неуверенная.
Можно
сказать, что голоса автора и его героя зачастую сливаются полностью и
разделить
их невозможно. Высказанные мысли и выплеснувшиеся, прорвавшиеся наружу
чувства
героя, бесспорно, волнуют самого поэта. В них легко уловить ноты
тревоги
(«ходит тревожный» ) , смятения, затаенную даль.
Стихотворение «Послушайте!» —
развернутая метафора, имеющая большой
иносказательный смысл — «не хлебом единым жив
человек» . Кроме насущного хлеба,
нам нужна еще и мечта, большая жизненная цель, духовность, красота. Нам
нужны
звезды-«жемчужины» , а не
звезды-«плевочки» . Имманиула Канта поражали более
всего на свете две вещи: «звездное небо над нами и
нравственный закон внутри
нас» . В. М. тоже волнуют вечные философские вопросы о смысле
человеческого
бытия, о любви и ненависти, смерти и бессмертия, добре и зле.
Однако в «звездной» теме поэту чужд
мистицизм символистов, он не думает ни о
какой «протянутости» слова к Вселенной, но В. М. ни
в коей мере не уступает
поэтам-мистикам в полете фантазии, свободно перебрасывая мост от земной
тверди
к безграничному небу, космосу. Безусловно, такой свободный полет мысли
был
подсказан В. М. в ту эпоху, когда казалось, что человеку подвластно
все. И
независимо от того, в какие тона окрашены астральные образы,
сатирические или
трагические, его творчество проникнуто верой в Человека, в его разум и
великое
предназначение.
Пройдут годы, утихнут страсти, российские катаклизмы
превратятся в
нормальную жизнь, и никто не будет считать В. М. только политическим
поэтом,
отдавшим свою лиру лишь революции. На мой взгляд, это величайший из
лириков, и
стихотворение «Послушайте!» — истинный
шедевр русской и мировой поэзии.