По установившимся канонам, предисловие должно посвящаться
анализу
литературных и иных достоинств предлагаемой читателю книги. Однако
применительно к книге, которую вы сейчас держите в руках, мне хотелось
бы
отступить от этой традиции. В самом деле, книга эта говорит сама за
себя, в ней
нет каких-то темных мест, нуждающихся в специальном толковании. Она
открыта
каждому, кому посчастливится ее приобрести. Иное дело —
личность автора,
внутреннюю сущность которого мы постигаем только через его
произведение. А
личность эта — Джеральд Даррелл, незаурядный человек и
писатель-натуралист,
известный, без преувеличения, во всем мире.
Так уж случилось, что вот уже более четверти века я оказался в
известной
степени связанным с жизнью и работой Джеральда Даррелла. Знакомство с
ним
состоялось в одностороннем порядке, без прямого участия самого
Даррелла, но оно
оказалось настолько ярким, что я помню нашу первую
“встречу” так, будто это
было вчера: кто-то из коллег-аспирантов помахал передо мной тоненькой
скромной
книжечкой в бумажной обложке и сказал: “Взгляни, занятная
вещь. Фамилия автора
ничего мне не говорит, какой-то Даррелл, но написано
здорово!” Называлась книга
“Перегруженный ковчег” . В тот же вечер, проходя
мимо киоска около одной из
станций метро, я поинтересовался, без особой надежды и, по правде
говоря, —
желания, нет ли в киоске этой книги. Она была, и продавец вытащил ее из
большой
стопки. Как странно это звучит сегодня — новая книга Даррелла
свободно
продается в обычном газетном киоске! Дома я раскрыл книжку —
и пропал! До тех
пор, пока не прочел последнюю страницу, не мог оторваться. Все
привлекало в
этой книге: и совершенно особый угол зрения, под которым автор смотрел
на мир
природы, и необычный, удивительный стиль письма, и тонкий юмор, и
своеобразная,
доверительная манера общения с читателем. Скажу без преувеличения: я
был
очарован. Шел 1958-й год. Именно тогда началось триумфальное вступление
английского писателя-натуралиста Джеральда Даррелла в нашу литературу о
природе.
Вскоре была переведена вторая книга Даррелла, “Земля
шорохов” , которую я
прочел с неменьшим восторгом. Где-то в подсознании мелькала мысль о
том, что
неплохо было бы познакомиться с автором покороче, но путей к этому я не
видел.
“Сближение” произошло неожиданно
— мне предложили написать предисловие к
новой книге Даррелла “Зоопарк в моем багаже” . Это
заставило меня ближе и
внимательнее ознакомиться с жизнью автора, с его деятельностью и
литературным
творчеством. Передо мной открылся поистине удивительный человек, щедро
и
многосторонне одаренный от природы, необыкновенно притягательный и
симпатичный,
неординарный во всех отношениях, с собственным, каким-то особенно
теплым
мироощущением. Любовь к природе, ко всем ее творениям неотъемлема от
натуры
Даррелла, она составляет важнейшую сторону его жизни, определяющую
линию его
собственной житейской философии. Надо ли удивляться, что со времени
работы над
этим предисловием я безоговорочно подпал под обаяние Даррелла, стал его
верным
и постоянным пропагандистом в нашей стране. Практически все книги
Даррелла,
переведенные и изданные с тех пор в СССР, выходили с моими
комментариями и
предисловиями. А книг вышло много: “Гончие Бафута”
, “Под пологом пьяного леса”
, “Три билета до Эдвенчер” ,
“Поместье-зверинец” , “Путь
кенгуренка” , три
автобиографические повести о детстве Даррелла, “Поймайте мне
колобуса” и многие
другие. В сущности, неизвестными советскому читателю остались всего
несколько
произведений Даррелла, и не потому, что там было что-то
“такое” , а по причине
их некоторой художественной и информационной бледности. Не поставим это
ему в
упрек — ведь даже у самых известных писателей бывают слабые
вещи.
Популярность Даррелла в нашей стране поистине необыкновенная.
Я бы даже
сказал, что советские читатели знают и ценят его гораздо больше, чем
соотечественники. Сегодня купить перевод книги Даррелла не только в
газетном
киоске, но и в книжных магазинах практически невозможно — и
это несмотря на
довольно значительные тиражи и многочисленные переиздания, несмотря
даже на то,
что Даррелла начали переводить на языки народов СССР. Более того, за
прошедшие
десятилетия “мода” на него не только не потускнела,
но возросла и укрепилась.
Из всех натуралистов, пишущих о природе, Даррелл, несомненно,
пользуется у нас
самой большой известностью.
Истоки такой популярности в его книгах. Именно они создали,
определили,
высветили образ их автора в представлении советских читателей. Самого
же
Даррелла мы, так сказать, лично не знали. Поэтому легко понять тот
интерес,
который возбудила во всех поклонниках Даррелла весть о его возможном
приезде в
Советский Союз для участия в съемках многосерийного телефильма о
природе СССР и
ее охране. Больше других, пожалуй, волновался я, ожидая встречи с
человеком,
ставшим мне дорогим и близким за многие годы работы над его книгами.
Ведь до
тех пор мы обменялись лишь несколькими довольно официальными письмами.
Каким-то
он окажется на самом деле?
Переговоры о съемках телефильма затянулись почти на три года,
но, к счастью,
завершились успешно. Осенью 1984 года Даррелл побывал в Москве, но я
был в
экспедиции, и мы разминулись. А весной следующего года я и мои
коллеги-зоологи
узнали: Даррелл снова в Москве! На этот раз встреча наша состоялась.
Она
произошла в холле гостиницы “Будапешт” . Я хорошо
представлял себе внешность
Даррелла по нескольким портретам, которые были опубликованы в его
книгах
(сравнительно молодой красивый мужчина с темной бородой и грустными
глазами) ,
но не учел, что пролетели годы, и годы непростой жизни, поэтому
оказался не
совсем готов к встрече. Тем не менее, когда в дверях холла появился
грузный
мужчина с загорелым обветренным лицом, на котором особенно контрастно
выделялись совершенно белая борода и светло-голубые, лучистые глаза, я
сразу
узнал его. Во всей осанке вошедшего чувствовалось спокойствие, ощущение
собственного достоинства и даже какая-то властность. Я заметил, как
глаза всех,
сидящих в холле, устремились на Даррелла, как люди начали
перешептываться и
переглядываться, безошибочно угадывая неординарность вошедшего
человека. (Такое
же почтительное любопытство мне пришлось наблюдать в Кении по отношению
к
Бернгардту Гржимеку, когда он появлялся в общественных местах.) Как ни
странно,
но Даррелл тоже сразу “узнал” меня (вероятно, по
описанию Джона Хартли — своего
неизменного помощника и героя многих книг, с которыми я познакомился
раньше. А
может, существуют какие-то флюиды?) Мы дружески обнялись, и с той
минуты между
нами возникла настоящая личная дружба. Вместе мы побывали в
Астраханском
заповеднике, в погоне за сайгаками проехали Калмыкию, много гуляли по
Москве и
говорили, говорили, говорили... Нам было о чем говорить. И теперь без
ложной
скромности и с полной ответственностью я могу утверждать, что знаю
Даррелла
лучше, чем кто-либо другой в нашей стране.
Программа пребывания Даррелла и его жены Ли в Советском Союзе
была не только
насыщенной, но и утомительной. Помимо посещения ряда труднодоступных
заповедников (Дарвинского, Баргузинского, Таймырского и многих других)
, где
велись съемки телефильма, помимо осмотра различных архитектурных и
исторических
памятников в Москве, Самарканде, Бухаре, Рязани и других городах,
помимо
внимательного знакомства с Московским зоопарком и Птичьим рынком
Дарреллу
пришлось участвовать в бесчисленных официальных и неофициальных
встречах с
советскими читателями — любителями его книг. Для каждого у
него находилось
теплое слово, каждому он оставил автограф на книге (иногда
сопровождаемый
шутливым рисунком) , так что к концу поездки от бесконечных надписей,
по
выражению самого Даррелла, правая рука у него стала значительно сильнее
левой.
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что он оставил автографы не
менее чем
на тысяче книг!
Организация поездки Даррелла по нашей стране заслуживает
всяческих похвал. В
каждом из посещаемых им заповедников его с нетерпением ждали. Самые
редкие звери
и птицы, самые красивые уголки природы — все это
демонстрировалось сотрудниками
заповедников с любовью и гордостью, с желанием как можно больше
рассказать
долгожданному гостю о природе нашей страны. И Даррелл понял и по
достоинству
оценил это стремление — в своей недавно вышедшей, великолепно
иллюстрированной
книге “Даррелл в России” он с восторгом отзывается
и о самой природе Советского
Союза, и о людях, которые заняты ее изучением и охраной. Да и в других
выступлениях в печати и по радио он неоднократно возвращался к
профессиональному и объективному анализу состояния охраны природы в
СССР, особо
выделяя в качестве достижений создание сети питомников по разведению
редких и
исчезающих видов и, разумеется, развитую и научно обоснованную систему
охраняемых территорий.
Но далось Дарреллу это путешествие нелегко. Тысячи и тысячи
километров в
самолете, на автомобиле, вертолете, катере, моторных лодках, а иногда и
верхом,
в жару и в холод, часто в непроглядной пыли степных и пустынных дорог.
А
Джеральду Дарреллу сейчас за шестьдесят, и здоровьем особым он отнюдь
похвастаться не может — болезнь почек все настойчивее дает о
себе знать. И все
же он ни на минуту не терял живого интереса к окружающему, чувство
юмора не
покидало его ни при каких ситуациях. Как-то после мучительного переезда
из
Астрахани в самую сердцевину степей Калмыкии, когда на лицах всех
участников
лежал сантиметровый слой тончайшей пыли, на вопрос о самочувствии
Даррелл
слабым голосом ответил: “Жив еще. Пока жив!” . И
тут же пришел в восторг от белой
парадной юрты, которую поставили для него среди безлюдной степи.
Я столь подробно останавливаюсь на совместном путешествии с
Дарреллом и
вспоминаю дни и часы общения с ним потому, что это дало мне редкую
возможность
проверить те представления о нем, которые сложились у советского
читателя (не
без моего участия как автора предисловий) на основании его книг. И надо
сказать, оценка наша оказалась в целом правильной, хотя некоторые
акценты,
пожалуй, пришлось сместить. Единственное, что необходимо полностью
исключить,
это представление о Даррелле как об ученом-зоологе. Он не зоолог в
строгом
понимании этого слова и вообще не ученый, а просто превосходный значок
и
любитель животных. Ни склонности к систематическому изучению их, ни
соответствующего образования у Даррелла нет, да, может, это и к
лучшему.
Научный профессионализм, как правило, убивает непосредственность
восприятия. А
вот то, что он искренне любит животных, любит природу, болеет за ее
будущее, —
это оказалось совершенной правдой. В искренности его восторгов при виде
стада
овцебыков на Таймыре, колоний бакланов и цапель в дельте Волги,
токующего
глухаря в Дарвинском заповеднике или стерхов в Окском питомнике редких
журавлей
сомневаться не приходится — они неподдельны. Полное доверие
вызывает и его высокая
оценка мер по охране природы в СССР, и это понятно — Дарреллу
показали самые
выигрышные из них, оставив вне поля зрения все конфликтные ситуации. Но
самое
главное, что подтвердило недолгое общение с Дарреллом, это его личные
качества.
Он действительно оказался замечательным, поистине незаурядным
человеком,
мягким, добрым, доброжелательным и в каком-то смысле восторженным,
каким и
рисовался в нашем воображении. Буквально у каждого, кто с ним беседовал
или
просто задавал ему вопрос, оставалось чувство соприкосновения с другом,
понимающим самые интимные движения души, чутко отвечающим на них. Это
счастливый и крайне редкий дар.
Джеральд Даррелл многое делает для пропаганды охраны природы
во всем мире.
Понимая, что основа охраны животных — это знание и любовь,
порождаемая знанием,
Даррелл в соавторстве со своей женой, Ли Даррелл, выпустил книгу
“Натуралист-любитель” , своего рода энциклопедию
для начинающего
естествоиспытателя, продуманно составленную и превосходно
иллюстрированную
(жаль, что у нас нет таких книг!) .
Особое внимание Даррелл уделяет телевидению. На первых порах
это были
лекции, сопровождавшиеся показом наиболее интересных животных. Затем
последовал
полнометражный, но еще в известной мере любительский телефильм о
зоопарке в
Джерси, где Даррелл выступал в роли ведущего. Успешный дебют послужил
причиной
приглашения Даррелла участвовать в съемках уже профессионального
13-серийного
телефильма о природе и животных различных уголков нашей планеты.
История
создания этого телефильма легла в основу книги “Натуралист на
мушке” . Таким
образом были убиты как бы два зайца. Съемки фильма всегда сопряжены с
весьма
обременительными обязанностями, и Дарреллу вместе с его верной
спутницей. Ли,
пришлось в короткие сроки побывать в ряде сильно удаленных друг от
друга мест —
на севере Европы, на Шетландских островах, и на юге ее, в Камарге, в
Африке и
Северной Америке. Такой разброс “мест действия” не
мог не сказаться на
целостности восприятия, и книга “Натуралист на
мушке” , в отличие от
телефильма, получилась, на мой взгляд, несколько более поверхностная,
нежели
другие уже известные нам произведения Даррелла. Комичностью ситуаций
автор
нередко пытается компенсировать глубину и духовность общения с
животными, что
так характерно для его более ранних книг. Однако зарисовки природы
по-прежнему
блещут удивительной точностью, выразительностью и умением выделить
главное.
Написанная, по-видимому, не без коммерческих мотивов, книга, тем не
менее, в
художественном плане не выпадает из общего ряда работ Даррелла и ничем
не выдает
ни его возраста, ни известной жизненной усталости, даже при описании
свидания с
местами его детства на острове Корфу. А главное — она, как и
ранее, славит
красоту и непреходящую ценность природы, зовет людей к ее охране.
Читатель
почувствует это сам. Многосерийная телепередача “Даррелл в
России” ,
посвященная природе нашей страны, — тоже прежде всего вклад в
общее дело
сохранения природы нашей планеты. Миллионы советских телезрителей могли
недавно
в этом убедиться. Но мне видится здесь и нечто большее: работа над этой
телепередачей служит упрочению контакта и взаимопонимания между
народами, а в
конечном итоге — делу укрепления мира на Земле. Это в духе
Даррелла.
Не подходит? Заказать реферат нашим авторам? Вы также можете добавить свой реферат
Реферат прочитали 605 чел.