К какому главному выводу о путях современной науки приводит
опыт развития
синергетики? Какое будущее ожидает синергетику?
Особенность синергетики заключается в том, что она внесла с
собой новый тип
научного познания — познание через сопоставление с
дисциплинарно иным и даже
противоположным. Ведь в чем состояла и состоит главная установка
западной
науки? В выработке строгой системы предпосылок и доказательств внутри
научной дисциплины, в намеренном отграничении от иного, с тем чтобы не
размыть,
не замутнить собственное содержание. Синергетика идет по
противоположному пути
— специально выйти на иное, найти изоморфизмы в самых
отдаленных областях
реальности. Но делает и последующий шаг — приходит к
взаимообогащающему синтезу
данных разных наук.
Междисциплинарные узлы, в которые периодически завязываются
ответвления
базовых научных дисциплин, играют роль некоего катализатора, который не
заменяет сами дисциплины и не способен это сделать, но который
стимулирует, ускоряет
их собственное движение, обогащает, встряхивает устоявшийся
“генофонд” их идей.
Фокус междисциплинарных исследований с течением времени
неизбежно сместится,
другие проблемы и средства их решения окажутся в центре внимания.
Заглядывая,
скажем, на четверть века вперед, можно сказать, что такое, вполне
вероятно,
может произойти и с синергетикой — в свой срок и она отступит
в тень. Но сам
междисциплинарный подход, базирующийся на исследовании сложных систем
разной
природы, останется столь же эвристичным.
По прочтении статьи у читателя могло сложиться впечатление,
будто
тридцатилетний опыт развития синергетики был каким-то триумфальным
шествием
всемогущей “науки наук” , которая собирала и
продолжает собирать под свои
знамена все больше и больше преданных сторонников. Ибо мы старались
довести до
читателя, прежде всего, позитивное содержание синергетики и ярко
продемонстрировать ее новизну. Вместе с тем критически-отстраненный
взгляд,
пробующий синергетику на прочность, остался не представлен. Но, как
всегда
бывает, когда мы имеем дело с ярким, привлекающим повышенное внимание
явлением,
у него возникают не только союзники, но и противники.
Разделим сначала моменты научного соперничества и
содержательную критику
синергетики.
Ученым не чужды человеческие слабости. Более того, как людям
творческим им
даже в большей степени могут быть присущи такие черты, как азарт
соревнования,
профессиональное самолюбие, — все это постоянно проявляется
внутри
международного научного сообщества. Тут дело даже не в психологических
тонкостях, а в вещах куда более прозаических — по сути, это
борьба за деньги и
лучшие рабочие места. Наблюдая современную науку изнутри, невольно
сравниваешь
ее (даже если в глубине души еще остаешься идеалистом) с одним из видов
индустрии или бизнеса. Наука все более американизируется, подчиняясь
законам
конкуренции и выживания. Кто смог завоевать внимание аудитории и
вырвался
вперед, тот легко получает гранты, того приглашают в лучшие
университеты, того
ждут, наконец, популярность и слава. Хотя соперник отстал от него всего
на
миллиметр или вовсе не отстал, прожектора любят выбирать один фокус.
Бывая в
западных книжных магазинах, в отделах науки, можно видеть, что обложки
научных
книг столь же ярки, а названия их столь же броски, как и обложки
бестселлеров.
Ученым в современном мире, чтобы обрести массовую известность,
приходится
“продавать себя” почти так же, как идолам
рок-музыки.
Конкуренция идет и по линии “мэтр —
мэтр” , и “мэтры — молодые” , и
“молодые
— молодые” . Мы уже упоминали, что И. Пригожин
избегает употреблять термин
“синергетика” . Собственно, почему? В очень большой
степени по соображениям
научного первенства и престижа. Высшее достижение — основать
новое направление
с собственным названием, которое приняли бы другие. Для той научной
области, о
которой идет речь в данной статье, найдется по меньшей мере семь-восемь
наименований — и ни одного общепризнанного. Как в жеманных
названиях известного
сорта руководств “1001 вопрос про это” —
все говорят “про это” , но никто не
хочет отдать себя под флаг чужого термина. Среди наименований: наука о
сложном,
неравновесная термодинамика, теория детерминированного хаоса, теория
самоорганизации, нелинейная динамика, теория сложных адаптивных систем,
фрактальная геометрия, теория самоорганизованной критичности...
Конечно, в
каждом из направлений есть своя специфика и особое внимание к тем или
иным
явлениям, но объединяет их нечто существенно общее. А тут получается
как бы
ромашка, у которой вокруг лепестки с именами, а центр так и остается
неназванным. Весьма часто работы коллег из другого терминологического
лагеря не
цитируются и даже не упоминаются, как будто их и не существует.
На фактор личного и группового игнорирования накладывается
фактор
географической дискриминации. Выражается он в наличии, так сказать,
поляризованной шапки-невидимки: с Востока видят все, что делается далее
к
Западу, но не наоборот. В таких странах, как Китай и Индия, стараются
учитывать
все основное, что делается в российской науке и, само собой, в науке
Европы и
США. В Москве мало внимания обращают на российскую провинцию. Редко
какой
немецкий ученый следит за работами коллег из России, Китая и даже
индустриально
сверхразвитой Японии, в чем сказывается, конечно, и языковой барьер.
Немецкий
ученый с намного большей вероятностью заметит работу соотечественника,
если она
издана в США. Но и в США наиболее престижными считаются университеты и
научные
центры Западного побережья. Причем американцы вполне уверены, что те
идеи,
которые мы для ясности будем продолжать именовать синергетическими,
родились
именно в их стране, хотя в действительности приоритет здесь принадлежит
ученым
Западной Европы и России.
Справедливости ради надо упомянуть, что сам основатель
синергетики Г. Хакен
в 50-е годы учился в Москве, владеет русским языком и хорошо знаком с
работами
российских ученых, в том числе С. П. Курдюмова и физика-теоретика Ю. Л.
Климонтовича. Помимо руководства своим Научным центром в Штутгарте он
ведет регулярную
научную работу в Центре сложных систем в Атлантическом университете
Флориды.
Хорошо видя картину мировой науки в целом, Хакен весьма критически в
одном из
своих интервью отзывался об общем “равнении на
Запад” .
Если отвлечься теперь от личностных отношений и игры амбиций
внутри
рассматриваемого направления, то в чем заключаются претензии к нему по
существу? Их можно кратко сформулировать в следующих тезисах.
Во-первых, синергетика хочет объять необъятное, а чем шире
замах, тем беднее
конкретные результаты. Междисциплинарность — утверждают ее
противники: не
означает ли это желание сесть сразу на несколько стульев с известным
вытекающим
отсюда следствием?
Во-вторых, синергетика пытается соединить несоединимое. Она
упускает из виду
качественные различия микро- и макромиров, явлений физического и
биологического, психического и социального порядка.
В-третьих, синергетика в большинстве случаев просто навешивает
новые ярлыки
на старые, давно известные вещи. Отсеки ее новомодную терминологию, и
обнажится
остов традиционных дисциплин, в которых если и происходит прирост
нового
знания, то отнюдь не благодаря синергетике.
В-четвертых, не близки ли к магии некоторые практические
рекомендации
синергетики? Взять хотя бы тезис о больших следствиях малых действий
или о
“сквозном прободении” уровней реальности
— чем не магические умения,
претендующие на силу творить с миром что угодно? Синергетику же при
желании
вполне можно понять и так: найди особый финт, и на тебя как из игрового
автомата вдруг высыпется гора монет. Чем-то залихватски русским, а не
терпеливо
немецким это отдает... “Не было ни гроша — да вдруг
алтын” .
Обсуждение всех аргументов потребовало бы написания еще не
одной статьи.
Здесь подчеркнем единственно: синергетика действительно содержит
тенденцию ко
все развивающейся экспансии, что не всегда идет ей на пользу и может
выглядеть
как болезнь роста. Синергетике необходимы самоограничение,
саморефлексия
относительно того, на что она способна в силу самого ее существа
— и на какие
области и вопросы распространение ее было бы неправомерно.
Не подходит? Заказать реферат нашим авторам? Вы также можете добавить свой реферат
Реферат прочитали 628 чел.